Не было печали – просто уходило лето, заканчивался отпуск, и мысли о последних его деньках настойчиво зудели в голове, как невидимый комар в ночной палатке. За окном стремительно пролетал сентябрь, пожалуй, лучший месяц сахалинского лета, когда складывается идеальное соотношение дневных температур, природных красот и всяческих даров леса; просидишь его дома – значит, всю зиму будешь жалеть о бездарно прожитом сезоне. Предложение Михаила (Nipponites) съездить на аргиллитовый карьер принято без раздумий: накануне прошел дождик, который наверняка пополнит нашу коллекцию крабиками, ежами и прочей оригинальной фауной, обнаруженной там этим летом. Все дела брошены, рюкзак наготове, и вот мы уже мчимся по старому Холмскому шоссе в долину реки Владимировки, немало порадовавшей нас в этом году.
Отличная погода и свежий воздух еще больше разжигают исследовательский аппетит. И вдруг – о, лесные камуи, как же так! - карьер сегодня занят неким массовым мероприятием по стрельбе из луков.

Повсюду автомобили, различные граждане и их дети, маркировка и столы со снедью… Еле пробившись через аванпост околоспортсменов, оставляем машину на въезде и идем к дальнему борту карьера. Пока туда никто не добрался, быстро сканируем поверхность на предмет свежих фоссилий. Михаил обходит периметр, а я натыкаюсь на россыпь мелких кораллов.

Похоже, что это вся добыча на сегодня, больше тут делать нечего. Вроде и солнечно, а в душе надвигается пасмурная тень.
- Тут есть одна дорожка, можно попробовать выйти на Горловку, - что-то прикидывает напарник, глядя в навигатор.
- Хм, допустим, а что там интересного?
- Поднимемся на Сабирку-Сибирку, прогуляемся до тоннелей. Не разворачиваться же домой из-за этих…
Та-а-ак… Шестеренки в голове начинают вращаться с бешеной скоростью. Михаил еще весной рассказывал, что пробовал бродить по этой загадочной речке, которую половина карт именует Сабиркой, а другая – Сибиркой. Тогда, в мае, он заходил по ней сверху по течению, спускаясь от Холмской железной дороги по руслу, еще полуприкрытому снегом. Находки были впечатляющие, особенно радовали гетероморфы, ну а то, что распадок речки не засветился в палеонтологической литературе, автоматически выводило ее в топ наших планов. Отличная авантюра!

Кое-что меня, однако, смущает. С сомнением гляжу на свои короткие сапоги – сегодня ведь собиралась только по грязи ходить, брать собой болотники не было нужды. «Ты не пройдешь!!!» - вскричал внутренний Гэндальф.
- Да нормально там будет, не утонем, - говорит Михаил. Ему верю больше, да и попытка не пытка, не получится – вернемся и залезем еще куда-нибудь. Весь день впереди!
Ступаем на полузаросшую дорожку, ведущую от карьера вдоль ЛЭП куда-то в лес, подальше от сегодняшней толпы. Настроение все лучше и лучше, несмотря на то, что дорога быстро превращается в едва заметную тропинку по ручью, которая и вовсе исчезает в буреломе и высокотравье. Глушь и дичь, благодать! Михаил на всякий случай предусмотрительно сигналит Хозяину – медведи теоретически сейчас бродят в других местах, но мало ли.

Вот и Горловка, тенистый узкий распадок, которого будто бы и не коснулось вчерашнее ненастье. Идти без болотников и впрямь несложно: воды в речке немного, русло ничем особенно не завалено. Почти сразу встречаем небольшой, около 2 м высотой, водопад, который долго фотографируем со всех сторон (у нас же весь день впереди).

Чего ждать от этой речки? Пройти по ней нужно совсем немного, но все равно интересно. Знала бы, подготовилась, посмотрела бы геологическую карту. Ну что ж, будем надеяться на сюрпризы. Они не заставляют долго себя ждать, правда, первые находки вовсе не из области палеонтологии – это наследие Карафуто. Так называлась южная половина Сахалина в период с 1905 по 1945 гг., когда она принадлежала Японии, входя в ее состав отдельным губернаторством. «Северная территория» была весьма обжита, поэтому найти в нашей тайге «японщину» - украшенную орнаментом посуду, руины построек или какой-нибудь таинственный агрегат столетней давности - не редкость.

К слову, японские ученые уже в то время делали большой вклад в исследование местной естественной истории: на их счету и единственный динозавр Nipponosaurus sachalinensis , обнаруженный на острове, и первые коллекции окаменелостей, описания опорного мелового разреза в долинах рек Ай и Найба и биостратиграфические схемы. Большое им спасибо и за нынешние палеонтологические изыскания в регионе, что бы мы с Михаилом делали порой без их научных статей и онлайн-экспозиций…
Все это очень хорошо, но нам нельзя забывать о цели похода. Внимательно вглядываемся в каменистые россыпи, ищем конкреции и какие-нибудь следы древней органики. Вот оно! Под ногами начинают попадаться окатанные глыбы прессованной породы с двустворками, мелкими брюхоногами и морскими ежами, сильно напоминающие мне находки из соседних неогеновых районов, например, типичные глыбы с ручья Алат.

С умным видом рассуждаю на эту тему, пока мой напарник многозначительно молчит, улыбаясь каким-то своим мыслям. Я еще не знаю, сколько часов предстоит потом потратить на изучение источников, чтобы выяснить: с этой речкой не все так просто. С 1960-х годов, когда небольшой участок русла Горловки, захваченный нашим маршрутом, действительно датировался на картах нижним миоценом, утекло немало воды, и геологи десятилетиями ломали копья в дискуссиях о том, есть палеоген к востоку от Мицульского хребта (как раз в районе нашей экспедиции) или нет. По последним данным, выделенная здесь такарадайская свита теперь рассматривается как средне- и позднеэоценовые морские отложения. Интересно, отмечают авторы, что местные породы (в основном песчаники и алевролиты) свидетельствуют о максимуме очередной морской трансгрессии и содержат туфогенный и переотложенный пирокластический материал; классик дальневосточной геологии В.Н. Верещагин доказал, что в палеоген-неогеновое время неподалеку имелись очаги вулканической деятельности. Даже многие сахалинцы, не говоря уже о жителях материка, уверены, что вулканизм – это только про Курильские острова. Ан нет, совсем недавно и около будущей человечьей областной столицы пыхтело, извергалось и взрывалось, а посреди всего этого бурно развивалась морская фауна.
Остаются считанные метры до слияния Горловки и ее правого притока Сибирки, когда мы понимаем, что совершили прыжок во времени – теперь мы окунаемся в мезозой, где-то здесь граница нашей любимой верхнемеловой быковской свиты. Под ногами лежат фрагменты крупных сантон-кампанских аммонитов, которые ни с чем не спутаешь.

Небольшой привал на развилке ручьев, сигнал Топтыгину. Принимаемся за конкреции – и тут удача!

Двигаемся дальше, ведь еще и половина маршрута не пройдена. Приветливо журчит Сибирка (будто рада, что мы определились, как ее все-таки называть), щебечут птички, ни комаров, ни медведей.

Следы Карафуто вперемешку с артефактами советской эпохи, которые стаскивает сюда паводками с железной дороги, вновь напоминают о бренности человеческого существования и о том, что всё связано со всем. Живо представляются гигантские скляницы, отмеряющие ход истории планеты; история нашего вида затерялась бы в ней нанопесчинкой. В этом смысле аммониты выигрывают у нас всухую.

Распадок Сибирки резко сужается и превращается в каньон с обрывистыми берегами. Знакомые темно-серые алевролиты и аргиллиты, слагающие их, притягивают наши взгляды – интуиция подсказывает, что где-то здесь будет интересно.

Натренированное за это лето шестое чувство не подводит: распадок повсюду инкрустирован гигантскими двустворками.

Михаил уходит на разведку по очередному мелкому притоку, а я выбираю конкрецию, поблескивающую пиритом, и около часа упорно пытаюсь ее облегчить. Не тут-то было, она оказывается так плотно нашпигованной кусочками гетероморфов, «облигатными» гаудрицерасами, ветками и еще каким-то занятным фаршем, что в итоге приходится все паковать в рюкзак. Клей и инструмент помогут увлекательно провести не один зимний вечер с этой «банкой». Кстати, о пирите: неподалеку находится Южно-Сахалинский грязевой вулкан, где крупные кристаллы частенько выступают на поверхность, и многочисленные туристы, особенно школьного возраста, азартно их собирают.

Нам пора ускориться, ведь сумерки в сопках наступают быстро, а нужно еще добраться до машины. Возвращаться тем же путем не хочется, и Михаил предлагает сделать кольцо – выйдем на Холмскую железную дорогу, прогуляемся по ней пару км и спустимся напрямик в долину, где расположен аргиллитовый карьер. Ничего не имею против и даже за.
Укладываем находки в рюкзаки и снова поднимаемся по руслу. Концентрация «японщины» все усиливается – мы практически на пороге истории Карафуто. Наконец, выбираемся по высохшему притоку Сибирки наверх, прямо ко входу в тоннель.

Пока у нас привал для быстрого перекуса и перепаковки котомок, самое время совершить экскурс в историю железной дороги – сегодня заброшенной, а некогда знаменитой ветки от Тойохары (Южно-Сахалинска) до порта Маока (Холмска). В начале 20 века эти два города связала жизненно важная автомобильная дорога, но ее оказалось недостаточно для транспортных нужд Карафуто, поэтому в 1921 г. началось грандиозное строительство рискованного по тем (да и по нынешним!) временам проекта – железки. Новая дорога прокладывалась в течение 7 лет, ее протяженность составила 83,9 км по весьма непростому рельефу. На сложных участках, где требовалось провести дорогу через сопку или по горному склону, строители сооружали сквозные тоннели – всего их здесь 12 суммарной протяженностью 5087 м. Между сопками и через реки возвели 35 мостов; неспроста самые высокие из них получили позже сочные русские названия – Чертов (41 м) и Ведьмин (50 м) . В советское время железная дорога активно использовалась как прямой путь от парома в Холмске к Южно-Сахалинску, а еще это был популярный и довольно известный в СССР туристический маршрут. Многие из тех сахалинцев, кому за 35-40, еще помнят путешествия на «мотрисе» (японском дизель-поезде «Ки-Ха») средь горных ландшафтов, особенно прекрасных в осеннее время. Весной 1994 г. после сильнейшего снежного бурана некоторые участки дороги пришли в аварийное состояние, на реконструкцию и обслуживание таких сложных сооружений не было средств, и дорога была закрыта. Нынче все поезда списаны, шпалы сняты, металл срезан, ольха и бамбук затягивают колею, но маршрут по-прежнему остается любимым, только уже для пеше-вело- и прочих квадромототуристов.
Проходим два тоннеля, и в первом ни много ни мало 450 метров в кромешной тьме.

Хорошо, что сейчас конец лета – бывает, что до июля-августа в таких длинных тоннелях не тают наледи, ходить по ним куда более опасно.

Запас прочности тоннелей и мостов был рассчитан таким образом, что все они благополучно пережили события августа 1945 года, когда здесь кипели жесточайшие бои за подступы к Тойохаре. В советское время проводились достройка и ремонт некоторых элементов дороги - галерей, подпорных стенок, путевых домиков и пр. Отсутствие ухода аукнулось уже в 2000-х, и сейчас сооружения потихоньку разрушаются. В тоннелях можно увидеть, как через проломы в стенах высыпается грунт – печальный факт. Но у нас с Михаилом, помимо сожалений, и тут есть повод для любопытства: если осторожно покопаться с фонариком в грязной щебенке, можно кое-что найти по нашей теме.

Выбираемся на свет, снаружи тепло и сухо. С дороги открываются отличные виды на восточные предгорья Мицульского хребта и долину реки Владимировки.

Михаил сверяется с навигатором:
- Тут нам вниз.
Аргиллитовый карьер как будто недалеко, пойдем напролом.

Бодро сползаем по крутому склону через кусты прямо в бамбук. Хорошо, что он уже высох после дождя, скользить по мокрому бамбуку – то еще испытание. Ноги путаются в зарослях, переплетенных лианами актинидии, ветками кленового стланика, свидины и калины.

Рюкзак не дает улететь носом вперед, и я только сейчас замечаю, какой же он тяжелый. Думать об этом некогда, бывало и тяжелее! Вверх-вниз, вверх-вниз, по хвощам, по ельнику, по кочкам осоки…
- 200 метров по прямой, - подбадривает напарник. Да-да, вот только тут обойдем бревно, там срежем по ручейку, здесь перелезем через пупырь…
- Ура! Узнаю эти кусты!
Перебираемся через глубокую канаву – и вот он, самый классный, самый красивый, любимый, такой уютный карьер.

Довольные, сбрасываем груз на обочину дороги и поздравляем друг друга. Ветерок обдувает наши взмыленные холки, эмоции переполняют. Еще бы: навигатор показывает, что мы отмахали десятку км до заката, и не напрасно. Знакомство с Сибиркой прошло успешно, хоть и наскоком, и не слишком детально, но мы уже знаем, что обязательно сюда вернемся на доразведку. Аммонит мечты все еще ждет нас, и очень может быть, что хранит его для нас эта тихая историчная речка.

Фото: Daenna , Nipponites

1. Основная литература:

1.1. Атлас руководящих групп меловой фауны Сахалина / Комитет по геол. и использ. недр России, Всесоюз. науч.-исслед. геол. ин-т. – СПб.: Недра, 1993. – 327 с.
1.2. Верещагин В.Н. Меловая система Дальнего Востока. – Л.: Недра, 1977. – 208 с.
1.3. Геологическое прошлое острова Сахалин. Серия «Естественная история Сахалина и Курильских островов» / Сост. Матюшков Г.В., Соловьёв А.В., Мельников О.А. - Южно-Сахалинск: Государственное бюджетное учреждение культуры «Сахалинский областной краеведческий музей», 2014. – 124 с.
1.4. Геология СССР. - Т. XXXIII. Остров Сахалин. Геологическое описание / Под ред. В.Н. Верещагина. - М.: Изд-во «Недра», 1970. – 432 с.
1.5. Государственная геологическая карта Российской Федерации. Масштаб 1:1 000 000 (третье поколение). Серия Дальневосточная. Лист М-54 – Александровск-Сахалинский. Объяснительная записка. – СПб.: 2016, 599 с.
1.6. Калишевич Т.Г., Заклинская Е.Д., Серова М.Я. Развитие органического мира Тихоокеанского пояса на рубеже мезозоя и кайнозоя (фораминиферы, моллюски и палинофлора Северо-Западного сектора). – М.: Наука, 1981. – 164 с.
1.7. Меланхолина Е.Н. Западно-Сахалинский геосинклинальный прогиб и его гомологи в Тихоокеанском поясе. – М.: «Наука», 1973. – 174 с.
1.8. Опорный разрез меловых отложений Сахалина (Найбинский разрез). – Л.: Наука, 1987. – 196 с.
1.9. Путеводитель геологических экскурсий по южной части острова Сахалина и Курильским островам (К выездной сессии отделения наук о Земле Академии наук СССР, сентябрь, 1965 г.). – Южно-Сахалинск, 1965. – 68 с.

2. Карты:

2.1. Атлас Сахалинской области [в 2 ч.]. Ч. II: Южная часть острова Сахалин, масштаб 1:100000 / Сост. и подгот. к изд. ФГУП «Дальневосточное АГП» в 2007 г.; Роскартография – картограф. основа; гл. ред Т.Н. Гайфулина. – Хабаровск: ДВ АГП, 2007.
2.2. Геологическая карта L-54-X,XI / Ред. Ротман В.К. – Государственная геологическая карта Российской Федерации. – Издание второе. – Серия Сахалинская, масштаб: 1:200000. – ФГУГП Сахалинская геологоразведочная экспедиция, 2000.

Возраст окаменелости: Кайнозой, Мезозой, Палеоген, Мел , Эоцен, Верхний мел, Сантонский ярус, Кампанский ярус Место находки: Россия, Сахалинская область Тип окаменелости: Беспозвоночные, Моллюски, Иглокожие, Кишечнополостные, Морские ежи, Кораллы, Двустворчатые моллюски, Головоногие моллюски, Аммониты