Северное плато встретило нас сурово. К вечеру второго дня пешей заброски участники экспедиции почти достигли намеченной точки базового лагеря. Люди устали и сильно растянулись, двигаясь мелкими группами по 2-4 человека, а то и поодиночке. Двое самых спортивных ребят, выйдя на поверхность плато и скинув рюкзаки, пошли назад помогать отстающим. Еще трое начали оборудовать лагерь, ставили палатки, кто-то отправился за водой. Остальные (а всего нас было 17 человек) еще поднимались по скрывающимся в вечернем сумраке склонам. Тут нас и накрыло. Налетел шторм из тех, для каких в истории этого района сложился специальный термин – "фиштец". Порывистый и холодный западный ветер, плюс что-то среднее между дождем и стеной воды. Промокли и продрогли все и практически сразу, различия в одежде и обуви никакого заметного влияния не оказали. Вскипятить на горелке чай в таких условиях стало достаточно нетривиально, а поставить палатку – почти невозможно. Выбивающимся из сил девчонкам, еще не достигшим лагеря, грозило переохлаждение. Их почти спасали – отбирали рюкзаки и чуть не пинками гнали вперед, на лагере загоняли в те палатки, какие удалось поставить, выдавали чьи попало спальники, какую-то сухую одежку, затем поили-кормили прямо в палатках.

Непогода продолжалась с час и так же внезапно стихла. Небо очистилось и покрылось алмазными россыпями звезд. Мы на Фиште! Мы добрались, причем в плановый срок, и вроде даже без серьезных потерь. Это было счастье! Часть народа уже спали по палаткам, а несколько человек, особенно те, кто пришли в эти края не впервые, сидели в тишине и почти без света на еще толком не оборудованной кухне. Люблю такие моменты созерцания, тонкой эмоциональной настройки на гармонию с окружающим миром. Можно сказать, мысленно мы здоровались с плато. Так начиналась спелеологическая экспедиция Фишт-2013.

Два года прошло с моей первой экспедиции на Северное плато Фишта (о ней я рассказывал в статье "Фишт и его окаменелости"). Третий сезон, третья экспедиция. Пожалуй, этот район я могу назвать в числе своих любимых. И уж во всяком случае он оставляет яркое впечатление, воспринимается по-особому и запоминается навсегда.

Основной интерес прежний – пещеры. Да не обидятся на меня господа палеонтологи за отступление от профильной тематики. Но о пещерах рассказ необходим, без него общая картина не выстроится.

Спелеологические исследования Северного плато идут достаточно давно. Более-менее планомерно они начались с 1980 года (экспедиция Кунцевского дома пионеров г.Москвы, руководитель Дмитрий Никифоров). В дальнейшем на плато работали московские группы "Отказ" и "Грот", спелеоклуб МГУ, московские спелеоклубы "Эдельвейс" и "Перово", группы из Новокузнецка и других городов. Год за годом, экспедиция за экспедицией, теперь и мы вписываем свои страницы в историю изучения здешних пещер. А конца-края не видно, слишком уж хитро здесь все устроено, слишком много на плато трещин и воронок, об особенностях пещер разговор отдельный. Исследовать надолго хватит, и слава Богу.

Условия изучения района сложные. Северное плато недоступно ни для колесного транспорта, ни даже для лошадей. Только пешком или на вертолете. Вертолет в последние годы используется редко – это удовольствие достаточно дорогое, а среди спелеологов много студентов и другого небогатого народа. В результате груз довольно строго ограничен, иначе просто не взойдешь на плато за какое-то разумное время. И так таскаем в две ходки, а переберешь веса – получишь третью, прецеденты были. Перфоратор с парой сменных комплектов аккумуляторов, резерв топлива для кухни, запасная сотня метров веревки, побольше тушенки и конфет – все это хочется взять, но чем-то приходится жертвовать.

Рабочий сезон краток. В июне обычно еще много снега, а в сентябре уже портится погода, возможны морозы и метели. Почти все экспедиции проводятся в интервале с 20 июля по 20 августа.

Все это порождает своеобразное отношение к спелеологическим исследованиям. Спокойное и неспешное. Некая разновидность фатализма, смирения перед судьбой. Азарт свойственен людям, а спелеологам в большей мере, чем многим другим. Но здесь он неуместен, иногда опасен, а главное – в большинстве случаев бесполезен. Не хватило веревки на следующий уступ, не нашли за пару дней путь сквозь завал, вернулась из ручья переохлажденная штурмовая двойка – ну что же, выше головы не прыгнешь, продолжим через год. Или через два, если следующим летом выберем другой район для главной экспедиции сезона.

Главная пещера района – система Крестик-Турист. Иногда добавляют еще третью часть названия – Белая Звездочка. Составное название получилось как результат соединения пещер, вначале открытых независимо одна от другой. На самом деле к системе уже присоединены и другие полости, а составлять название из четырех и больше частей – идея вряд ли жизнеспособная. Так что названия используются просто как исторически сложившиеся – тройное реже, двойное чаще. Иногда сокращают и вовсе до Туриста, поскольку активные исследования в последние годы идут именно в этой части (а изначально она была названа пещерой имени журнала "Турист").

Вся эта чехарда с названиями – достойное отражение того, сколь проблемна вообще эта подземная полость. Ее общие морфометрические характеристики вполне приличные, но не рекордные: глубина 633 м, суммарная протяженность ходов около 15 км. Дело в строении, а вот оно уже уникальное. В формировании пещеры приняли участие и тектонические трещины, и напорные (восходящие) водотоки, и обычные подземные ручьи, свои роли играли геологическое строение массива и поверхностный ледник. Результат – сложнейший трехмерный лабиринт, совершенно не вписывающийся в стандартные схемы строения пещер, с бесчисленными развилками, практически непроходимыми щелями, непонятными какими-то дырками, завалами, восхождениями и прочими радостями по полной программе и с избытком. На некотором этапе топосъемку системы перестали доверять бумаге – нечитаемо получается. Сейчас актуальная топосъемка существует только в виде электронной 3D-модели. Все рисованные версии, выложенные в Интернете, имеют лишь историческую ценность, для современных исследований они безнадежно устарели.

Точку приложения своих усилий спелеолог определяет более-менее самостоятельно. Конечно, координация в команде присутствует всегда, но систематически неволить людей на Фиште не принято. Например, я на протяжении двух экспедиций входил в подразделение, занимавшееся пещерой Юбилейная. Ее вход был обнаружен в конце экспедиции 2011 года. Входы почему-то часто открываются людям именно тогда, когда нет времени на прохождение. В тот раз появилась гипотеза, что найденный вход должен соединиться с системой Крестик-Турист и стать в ней десятым, отсюда и название Юбилейная. Изучение полости началось в 2012 году, двигалось оно тяжело. В верхней части повсюду снег и лед, глубже появляются струйки ледяной воды. Выходы приходилось делать недлинными – холодно. Часа через 3-4 на уме только одно: пошло все к черту, хочу наверх! В этих условиях постепенно довели до культурного вида навеску, прорыли глыбовый завал в узости, расчистили обвалоопасные места, обнаружили разделение пещеры на две "штанины" и на в общем-то невеликой глубине около 80 м заткнули обе с неясными перспективами. Соединения с основной системой нет, время кончилось. Посмотрели друг другу в одуревшие от холода глаза и начали снимать навеску.

Соединение появилось в 2013 году. Для него потребовались свежие силы, некоторое осмысление строения дна пещеры и немного удачи. Сквозь глиняно-глыбовую осыпь прорылись всего часа за полтора. В той же экспедиции была выполнена топосъемка и топографическое присоединение к системе Крестик-Турист. Пещера Юбилейная стала входом Юбилейным. Нормальный ход событий.

Глубоко в системе Крестик-Турист я не бывал. Формальная погоня за личным рекордом глубины уже не очень интересна, а реальную исследовательскую работу в глубоких частях системы я оставляю людям более спортивным и просто более фанатичным. Ничего особенного. Из участников экспедиций на Северное плато меньше половины способны "потянуть" глубины Крестика-Туриста. Остальные не пустой балласт, просто их задачи лежат на малых глубинах или вовсе на поверхности.

Для меня такой задачей стала палеонтология. В 2011 году это получилось почти случайно. Примерно за год до того на Урале меня привлекли окаменелые кораллы в обломках под скалой. Все знания о предмете – из почти забытых школьных курсов зоологии и географии, да из прочитанной когда-то научно-популярной литературы (помню, в моем детстве у нас на даче валялись номера "Науки и жизни", вот там я и увидел впервые загадочные слова – кембрий, ордовик, силур и так далее). Так что, когда я на Северном плато вдруг нашел фрагменты неринеид, это была скорее обычная наблюдательность спелеолога, чем сознательное действие палеонтолога-любителя.

Образцов потихоньку прибавлялось, прямо в лагере спелеологов возникла местная "палеонтологическая выставка", кое-что в конце экспедиций уезжало в Москву, а между экспедициями я начал искать информацию. Впечатление возникло двоякое. С одной стороны, квалификации мне по-прежнему не хватает, и сильно. Что-то нашел, что-то сфотографировал, а понимания и осмысления – кот наплакал. Это одна сторона дела. А вот и другая. Фишт упоминается в некоторых работах палеонтологов, но как-то вскользь. Интересный район, и все тут. Практически никаких подробностей. Сильно подозреваю, что эти уважаемые господа сами на Фиште не были, а только пользовались чужой информацией из еще более ранних источников.

Забавно получается. Я лишь любитель, а не специалист, но специалисты-то далеко, "в суете городов и в потоках машин", а я здесь, хожу по Северному плато и смотрю своими глазами. Немножко гордость возникает, а еще какое-то неуверенное чувство ответственности: наверное, надо, чтобы я что-то рассказал. Как умею, качество не очень критично. Кого-то, кто рассказал бы лучше, все равно пока не видно.

К моей радости, существует довольно детальная схема геологического строения Фишта. Правда, у знающих людей она вызывает некоторый скепсис. Дескать, больно много умозрительных выводов по косвенным данным, бурения-то в районе не производилось. Но ничего лучше, чем эта схема, я по геологии предложить не могу, так что выкладываю ее на суд сообщества.

О породах и минералах Северного плато специалист тоже мог бы рассказывать долго. Присутствуют брекчии, конгломераты, в расщелинах встречаются кристаллы гетита. А в сказках, рождающихся у спелеологов по вечерам и в непогоду, дошло до гипотезы о катастрофе НЛО, случившейся на Фиште в мезозое. Очень уж много пород, окрашенных примесями железа в красноватые и бурые тона, причем встречаются они как-то локально, на небольшой территории.

Но при всем разнообразии, при всех непонятных особенностях, основные породы на Северном плато – массивные и толстослоистые светло-серые известняки. Они плотные и твердые. Молоток при ударе отскакивает со звоном и практически не оставляет видимого следа. От сильных ударов, в том числе зубилом, порода почти не крошится в порошок, а откалываются более-менее крупные обломки.

Известняки эти относятся к верхней юре. Если верить геологической схеме, сама поверхность плато титонская, а под ней лежат мощные оксфордские слои, по которым проходят примыкающие склоны и в которые также проникают некоторые из пещер.

Самые многочисленные окаменелости на плато – брахиоподы. Линии сколов раковин видны на поверхности скал чуть не на каждом шагу. Считается, что они составляют около 90% всех окаменелостей в этом районе. Увы, они же и самые невзрачные. Обычно видна только линия скола. Более-менее читающаяся форма раковины в целом – это редкость. И все это только в скалах и глыбах, в обломочном материале брахиоподы сколь-нибудь приличной сохранности почему-то не попадаются. Эффектно смотрятся разве только "массовые захоронения", найденные в некоторых скалах.

Довольно часто встречаются гастроподы. Все находки – специфичные для юры и мела, относимые к надсемейству Nerineacea [5]. Считается, что эти моллюски обитали в коралловых постройках или вблизи них. Больше всего представителей семейства Nerineidae (роды Nerinea, Cossmannea, Ptygmatis) с башенкообразными раковинами. Найден один экземпляр рода Turbinea, относимого по разным классификациям к Nerineidae или Nerinellidae. У него раковина узкая, с большим числом оборотов. Иногда встречаются образцы семейства Itieriidae (род Itieria). Их раковина удлиненно-овальной формы с объемлющими оборотами (в просторечии – похожа на еловую шишку).

Некоторых гастропод не удается точно определить, их принадлежность к тем или иным семействам и родам остается на уровне предположений. На многих раковинах явно не все обороты в сохранности.

Наиболее эффектно (и приемлемо для определения вида) выглядят гастроподы в монолитных породах, срезанные поверхностью скалы вдоль оси раковины или близко к ней. Срезанные поперек оси выглядят странно, с первого взгляда даже не очень похожи сами на свой нормальный вид. Наиболее крупные из них наши спелеологи прозвали "наутилусами". Конечно же, никакие это не наутилусы.

Изредка раковина не срезана поверхностью скалы, а слегка возвышается над ней, как бы выглядывает. В редких случаях гастроподы (а чаще их фрагменты) попадаются и в обломочном материале. Такие находки всегда групповые, на площади в несколько квадратных метров. Но в масштабе всего Северного плато гастроподы, как и брахиоподы, распределены по территории более-менее равномерно.

Интересны на плато кораллы. Среди них явно преобладают колониальные формы, одиночных очень мало. Разнообразие строения колоний достаточно велико. Глядя на форму колонии в целом, можно выделить массивные и древовидные. Первые более-менее округлые, вторые похожи на ветки деревьев, причем каждая отдельная ветвь образована множеством кораллитов. Гораздо реже попадаются ветвистые формы, у которых каждая ветвь образована одним кораллитом.

Фрагменты древовидных колоний достаточно схожи между собой. Возможно, все одного вида. Типичная толщина ветвей 2-4 см, длина фрагментов обычно до 10-12 см. Чашечки мелкие, диаметром до 3 мм. Между чашечками обычно 1-2 мм. Если септы сохранны, их чаще всего восемь, хотя на том же образце могут быть чашечки и с другим числом септ.

Массивные колонии разнообразны. Больше всего сотовидных, у которых кораллиты плотно соприкасаются стенками, отчего поверхность напоминает пчелиные соты. Довольно много меандроидных форм, которые называют еще мозговиками. У них кораллиты образуют длинные извилистые ряды, похожие на извилины мозга. Реже других встречаются плокоидные формы, у которых между отдельными кораллитами довольно развитая перитека. Размеры колоний обычно в пределах 10 см, более крупные попадаются редко.

Внимание коллекционера, конечно, в первую очередь привлекают кораллы в обломочном материале, доступные для сбора. В местах массовых скоплений таких обломков можно "зависнуть" надолго, выбирая самые красивые образцы для вывоза. Но чрезмерный собирательский азарт не способствует хорошему обзору района в целом. А кроме обломков, кораллы встречаются и в монолитных породах глыб и скал, причем срез колонии поверхностью скалы может дать весьма причудливый узор.

Разглядывая срезы древовидных колоний, я заметил закономерность. В центральной части среза колонии, как и можно было ожидать, срезы отдельных ветвей более-менее округлые. А ближе к краям они становятся скорее эллиптическими, вытянутыми в радиальном направлении – от центра колонии к краю. Похоже, эти ветви располагались наклонно, и общая форма "кроны" колонии была близка к сферической. Сравнение с современными колониями позволяет наглядно представить, как выглядели их юрские сородичи.

Точное определение найденных кораллов выходит за пределы моей квалификации. Могу лишь сказать, что на плато присутствует семейство Stylinidae, вроде бы также Microsolenidae и Montlivaltiidae. Но это только общая "ориентировка".

Изредка попадаются глыбы до 2-3 м, в значительной части состоящие из окаменелых кораллов. К сожалению, сохранность окаменелостей в самых крупных глыбах довольно плохая. В целом же она от плохой до средней. Найти хорошо сохранившийся образец, позволяющий рассмотреть тонкие детали строения, весьма непросто, причем даже в тех местах, где на одном квадратном метре поверхности плато лежат несколько десятков коралловых фрагментов.

Мы подошли к интересной особенности – к распределению кораллов по поверхности плато. В отличие от брахиопод и гастропод, кораллы распространены очень неравномерно. Обрабатывая данные GPS со своих поисковых выходов, я сразу же обратил внимание, что точки обнаружения кораллов лежат лишь в довольно небольшом диапазоне абсолютных высот – от 2360 до 2420 м. Ниже кораллы почти не встречаются, а сильно выше я не поднимался, поскольку там исчезли всякие фоссилии вообще. Сопоставление высот и координат с имеющейся картой (масштаб 1:50 000) позволило примерно очертить участок распространения кораллов. Форма его оказалась вытянутой вдоль горизонталей рельефа.

Интересно предположить, чем обусловлена такая локализация находок кораллов. Возможно, этот участок как раз представляет собой полосу мелководной лагуны, отделенной от вод открытого моря барьерным рифом. На таких мелководьях в позднеюрское время, как считается, формировались экосистемы коралловых лугов. Может быть, конечно, что мелководная территория была гораздо обширнее, а участок находок сформировался лишь благодаря сочетанию элементов залегания пластов с современным рельефом, из-за которого именно здесь окаменелые кораллы оказались на поверхности.

Хотя бы несколько слов надо сказать о тех окаменелостях, которые обнаружены на Северном плато в единичных случаях. К таким относятся двустворчатые моллюски. Не исключаю, впрочем, что какое-то количество двустворок из-за трудностей распознавания просто теряется в массе брахиопод. Иногда попадаются обломки, похожие на фрагменты раковин крупных толстостенных двустворок.

За три экспедиции нашлось около 7 морских ежей. Все некрупные, до 3 см, и довольно плохой сохранности. Но выделяются как минимум два вида, один из которых относится к правильным морским ежам, другой к неправильным.

Большим везением можно считать находку морской звезды. Найдена она в плоской монолитной скале. Состояние окаменелости такое, что любые попытки извлечения непрофессионалом с очевидностью не приведут ни к какому успеху. Так что звезда осталась нетронутой и стала местной достопримечательностью. Спелеологи на обзорных прогулках по плато заглядывают к ней в гости. Размах лучей около 15 см. Неплохо сохранились из пяти лучей только два, но форма звезды в целом довольно хорошо читается.

Проводник какой-то группы туристов тоже рассказывал о найденной в скале морской звезде. К сожалению, понять с его слов точное местонахождение не удалось. Как известно, местные жители иногда склонны приукрашивать реальность. Но думаю, что его звезда все-таки реально существует где-то в окрестностях Фишта, причем недалеко от туристской тропы. Как сказано в Библии, "ищите и обрящете".

Лишь один раз, на самом первом из моих поисковых выходов, выглянул из скалы маленький одинокий белемнит. Больше их в районе я не видел. Теперь даже думаю, не показалось ли?

Вероятно, отдельный интерес вызывают окаменелости в пещерах. Там, куда не всякий и не всегда доберется. Поэтому несколько слов о них. Сразу следует оговорить, что видел я не все пещеры района и не полностью, а лишь некоторые и только до глубин 80-100 м. Вот в таком объеме и могу рассказать.

Фоссилий в стенах ходов много. Местами впечатляюще много, так и сверкают в свете фонаря, они же под землей чистые, от глины отмытые, да еще и влажные. Равнодушно пройти мимо невозможно, волей-неволей останавливаешься и начинаешь разглядывать. И на этом этапе, к сожалению, испытываешь разочарование. Те же брахиоподы, гастроподы и кораллы, что и на поверхности. Но увы – очень плохой сохранности. Трещины, каверны, неровности скал проходят прямо сквозь фоссилии самым произвольным образом. От одной гастроподы вполне могут присутствовать пять отдельных частей. Можно догадаться, как они стыковались, но между ними зияет пустота. Похоже, эти окаменелости не отличались сильно от окружающей породы ни по составу, ни по твердости. И коррозионно-эрозионные процессы, отвечающие за рост пещеры, относились к ним без пощады. Среди пещерной гальки более-менее сохранных окаменелостей не найдено.

Может, оно и к лучшему, что окаменелости в пещерах не особо привлекательны для коллекционера и практически неизвлекаемы. Спелеологическая этика, как известно, запрещает что-либо отламывать или откалывать в пещере для частных коллекций и "на память". Слишком дорога цена такой памяти, слишком медленно по человеческим меркам восстанавливаются повреждения подземных дворцов. Может, уже и век любителя сувениров истечет, а его внук или правнук спустится в пещеру и увидит нанесенную камню рану. Вряд ли такое кому понравится. А если посетители пещер начнут что-то отламывать систематически, это называется одним простым словом – разгром.

Заканчивая обзор памятников природы Северного плато, считаю нужным напомнить о безопасности. Может, кто и сочтет меня параноиком, но от фактов не уйдешь. Среди туристов, поднимающихся с приюта на плато и вершину Фишта, каждый год происходят травмы, бывают переломы и черепно-мозговые, растяжений и ссадин без счета, серьезные солнечные ожоги тоже не редкость. Легкомыслие и переоценка своих возможностей не знают границ. Будьте осторожны, обязательно изучайте правила и прислушивайтесь к советам опытных людей. Следуйте принципу постепенного возрастания сложности своих походов. Если вы не участвовали в походах больше чем с одной ночевкой в палатке и не шли 6-8 часов под тяжелым рюкзаком, не надо сломя голову мчаться на Фишт, попробуйте вначале что-то полегче. Не ходите поодиночке. Сотовой связи в районе нет (точнее – неустойчивая связь в некоторых отдельных точках).

Практические правила безопасности, применимые от начала подъема на плато и выше, примерно соответствуют горному туризму 2-й категории сложности. Это, конечно, без посещения пещер, для участия в котором требуется подготовка, как минимум, в объеме школы спелеотуризма, проходящей несколько месяцев при занятиях 1-2 раза в неделю.

Да, чуть не забыл, еще одна моя идея. Совсем простая, но дошел до нее я не сразу. Может, кому пригодится. Фотографируя окаменелости на месте, в полевых условиях, я для улучшения цвета и контрастности начал поливать их водой. Результат самый позитивный, снимки заиграли яркими и в то же время естественными цветами. Воды надо совсем немного, мне вполне хватало брать на поиск литровую пластиковую бутылку. Лил понемножку через неплотно закрученную пробку. "Голь на выдумки хитра" – к спелеологам это всегда относилось. Только при ярком солнце надо давать облитой поверхности чуть-чуть обсохнуть, иначе водяная пленка может дать блики.

Хочу сказать большое спасибо всем, кто рассказывали, показывали, подсказывали, в общем – так или иначе делились информацией. Без их щедрости моя статья либо вовсе не могла бы появиться, либо была бы хуже. Эти люди – участники летних спелеоэкспедиций на Северное плато в 2011, 2012 и 2013 годах. А особенно – Алексей Рычагов, руководивший нашей группой все эти три года. И конечно, специалисты, известные на сайте Ammonit.ru под именами ulitka и valh, обогатившие мои знания по части гастропод и кораллов соответственно. Спасибо за ваши бескорыстные усилия!

Литература

1. Рычагов А.Ю. Фишт, 30 лет спелеологических исследований. Доклад на заседании МЦ РГО, посвященном 40-летию советской спелеологии. М., 1998 (http://rgo-speleo.ru/library.htm).
2. Сорокин А.Б., Бизюкин А.В. Спелеоперспективы плато Фишт // Свет, №3(9), Киев, 1993, с.6-11 (http://rgo-speleo.ru/library.htm).
3. Рейснер В.В., Рычагов А.Ю., Шелепин А.Л. Исследования в пещерной системе Крестик-Турист // Свет, №2(15), Киев, 1996, с.4-8 (http://rgo-speleo.ru/library.htm).
4. Основы палеонтологии. Справочник для палеонтологов и геологов СССР. Том 2. Губки, археоциаты, кишечнополостные, черви. М.: Изд-во АН СССР, 1962.
5. Основы палеонтологии. Справочник для палеонтологов и геологов СССР. Том 4. Моллюски – брюхоногие. М.: Гос. науч.-тех. изд-во литературы по геологии и охране недр, 1960.
6. Зотов Ю. (Shketiara) Фишт и его окаменелости. 2012 (http://ammonit.ru).
7. Краснов Е.В. Кораллы в рифовых фациях мезозоя СССР. М.: Наука, 1983.
8. Невесская Л.А. Этапы развития бентоса фанерозойских морей. Мезозой. Кайнозой. М.: Наука, 1999.
9. Jaitly A.K., Szabo J. Contributions to the Jurassic of Kachchh, western India. The gastropod fauna. Part III: further Caenogastropoda and Opisthobranchia // Fragmenta Palaeontologica Hungarica 24-25, Budapest, 2007, pp.77-82.

Возраст окаменелости: Мезозой, Юра, Верхняя юра, Волжский (Титонский) ярус Место находки: Россия, Адыгея, Фишт, Северное плато Тип окаменелости: Беспозвоночные, Моллюски, Иглокожие, Брахиоподы, Кишечнополостные, Брюхоногие моллюски, Морские ежи, Морские звезды, Кораллы